Галерея Валентина Рябова

Юлий Файт (кинорежисср)

Дон Кихот Хамовнический

"Интересно, сколько лет было Дон Кихоту во времена Сервантеса?

Николаю Силису восемьдесят (в 2018-м году исполнилось 90! (Прим. Галереи Валентина Рябова)). Это немало. Они похожи. Немощный старик в латах, трогательно любующийся цветочком, – и мощный, с ясными глазами на раскрасневшемся лице, обрамлённом чёрно-серебряными кудрями, скульптор. Произведение и его автор (в соавторстве с Сервантесом)... Об их похожести чуть позже.

Примерно полвека назад я собирался к новым знакомцам в мастерскую. Отец – известный в своё время киноактёр – попросил взять его с собой. Ему было интересно, чем живёт нынешняя молодёжь, и в том числе его сын.

У отца была весёлая молодость (20-е годы XX века). Друзья – поэты, художники, – несмотря на революцию и Гражданскую войну, голод и разруху, жили радостной творческой жизнью. Ставили авангардные спектакли, приглашали на свои вечера Есенина и Мариенгофа, творили, любили – они были молоды. Но давление режима усиливалось, жизнь глохла, люди исчезали или замыкались. И таяла надежда.

Что же сейчас, во второй половине шестидесятых? Живы ли молодые?

Напротив обшарпанного, запущенного храма Святого Николая, что в Хамовниках, мы спустились в подвал. Отец был потрясён.

Длинный деревянный стол. На столе бутылки, аптечные мензурки, алюминиевые вилки, хлеб, дешёвая колбаса. Тут же лира, сооружённая из доски для унитаза. За столом человек десять-пятнадцать, от известных всему миру до неизвестных даже хозяевам мастерской. Бородатые мужики, учёные, поэты, милые девушки... Пение под гитару на русском, французском, украинском, английском и блатном языках. А по стенкам – десятки и десятки работ: от изнемогших в муфельной печи бутылок до портретов Данте и Эйнштейна, деревянные и керамические женщины удивительной пластики, тяжёлый камень и металл. В душном подвале – дух свободы и творчества.

В то время их было трое – Лемпорт, Сидур и Силис. Их обитель в Хамовниках притягивала и давала надежду...

Потом их стало двое – Володя Лемпорт и Коля Силис – и переезд на Багратионовскую. Невозможно понять, как два столь разных художника смогли прожить столь долгую жизнь вместе, постоянно противореча друг другу работами. Очевидно, это их обогащало и объединяло. И, конечно, верность своему призванию – искусству. Теперь Николай Силис один... Как и его любимый герой – Дон Кихот, он стоек в своём одиночестве.

Так вот, наконец, об их похожести.

Николай добр и романтичен, помогает ближним, восстанавливает храм в родной тверской деревне, но я не об этом.

Дон Кихот нашёл идеал в милой девушке, превратив её в своей, увенчанной бритвенным тазиком голове в заколдованную Дульсинею Тобосскую. Дон Силис всю сознательную творческую жизнь ищет идеал женщины в скульптуре. Он ищет его в дереве, керамике, в бронзе, ищет в линии, в неподвижном движении. У его женщин нет лиц, иногда нет даже головы. Или голова – это висящий на ниточке шарик. Думаю, Коля хорошо знает, что идеал недостижим. Но дорога к нему – дорога Большого Художника.

Как полагается, немного о себе. Я горжусь своим участием в знаменательном событии – предложил в качестве первого приза имени моего однокашника Андрея Тарковского Дон Кихота работы Силиса и участвовал в его вручении ещё одному нынешнему Дон Кихоту – замечательному Юрию Норштейну.

Хорошая компания!"

​

Продолжение следует...