Дон Кихот Ламанческий, бесспорно, является одним из ярчайших образов, созданных скульптором Николаем Силисом. В 1976 году сульптор впервые воплотил его в гипсе, позднее повторил в бронзе, а в 1989-м уменьшенная копия скульптуры была вручена мультипликатору Ю. Норштейну в качестве эквивалента приза имени Тарковского. Дон Кихот в интерпритации Силиса предстает перед нами неисправимым романтиком, взирающим на хрупкий цветок в своей руке. Становится очевидным, что под грубыми стальными латами скрывается горячее сердце, никогда не устающее удивляться, а значит, чувствовать и любить. Образ Дон Кихота стал мотивом и для серии графических работ, созданных Николаем Силисом в 1975-1976 годах. Автор помещает своего героя в различные, порой совершенно фантастические ситуации, словно испытывая его моральный дух на прочность. Его герой находится в невесомости, преодолевает на деревянном коне шахматное поле, созерцает свалку металлолома, вместо мельницы встречается с ЛЭП, скачет в ракетном лесу и т.д. Выражая подобным образом странствующего рыцаря, Н. Силис дает зрителю понять, насколько его Дон Кихот бесстрашен, храня в сердце любовь к Дульсинее. Даже через своего мужского героя Силис умудряется передать зрителю восхищение перед женщиной. Сегодняшней статьёй-воспоминанием известного кинорежиссёра Юлия Файта мы открываем серию публикаций, посвящённых созданному Николаем Силисом образу Дон Кихота. Юлий Файт (кинорежисср) Дон Кихот Хамовнический "Интересно, сколько лет было Дон Кихоту во времена Сервантеса? Николаю Силису восемьдесят (в 2018-м году исполнилось 90! (Прим. Галереи Валентина Рябова)). Это немало. Они похожи. Немощный старик в латах, трогательно любующийся цветочком, – и мощный, с ясными глазами на раскрасневшемся лице, обрамлённом чёрно-серебряными кудрями, скульптор. Произведение и его автор (в соавторстве с Сервантесом)... Об их похожести чуть позже. Примерно полвека назад я собирался к новым знакомцам в мастерскую. Отец – известный в своё время киноактёр – попросил взять его с собой. Ему было интересно, чем живёт нынешняя молодёжь, и в том числе его сын. У отца была весёлая молодость (20-е годы XX века). Друзья – поэты, художники, – несмотря на революцию и Гражданскую войну, голод и разруху, жили радостной творческой жизнью. Ставили авангардные спектакли, приглашали на свои вечера Есенина и Мариенгофа, творили, любили – они были молоды. Но давление режима усиливалось, жизнь глохла, люди исчезали или замыкались. И таяла надежда. Что же сейчас, во второй половине шестидесятых? Живы ли молодые? Напротив обшарпанного, запущенного храма Святого Николая, что в Хамовниках, мы спустились в подвал. Отец был потрясён. Длинный деревянный стол. На столе бутылки, аптечные мензурки, алюминиевые вилки, хлеб, дешёвая колбаса. Тут же лира, сооружённая из доски для унитаза. За столом человек десять-пятнадцать, от известных всему миру до неизвестных даже хозяевам мастерской. Бородатые мужики, учёные, поэты, милые девушки... Пение под гитару на русском, французском, украинском, английском и блатном языках. А по стенкам – десятки и десятки работ: от изнемогших в муфельной печи бутылок до портретов Данте и Эйнштейна, деревянные и керамические женщины удивительной пластики, тяжёлый камень и металл. В душном подвале – дух свободы и творчества. В то время их было трое – Лемпорт, Сидур и Силис. Их обитель в Хамовниках притягивала и давала надежду... Потом их стало двое – Володя Лемпорт и Коля Силис – и переезд на Багратионовскую. Невозможно понять, как два столь разных художника смогли прожить столь долгую жизнь вместе, постоянно противореча друг другу работами. Очевидно, это их обогащало и объединяло. И, конечно, верность своему призванию – искусству. Теперь Николай Силис один... Как и его любимый герой – Дон Кихот, он стоек в своём одиночестве. Так вот, наконец, об их похожести. Николай добр и романтичен, помогает ближним, восстанавливает храм в родной тверской деревне, но я не об этом. Дон Кихот нашёл идеал в милой девушке, превратив её в своей, увенчанной бритвенным тазиком голове в заколдованную Дульсинею Тобосскую. Дон Силис всю сознательную творческую жизнь ищет идеал женщины в скульптуре. Он ищет его в дереве, керамике, в бронзе, ищет в линии, в неподвижном движении. У его женщин нет лиц, иногда нет даже головы. Или голова – это висящий на ниточке шарик. Думаю, Коля хорошо знает, что идеал недостижим. Но дорога к нему – дорога Большого Художника. Как полагается, немного о себе. Я горжусь своим участием в знаменательном событии – предложил в качестве первого приза имени моего однокашника Андрея Тарковского Дон Кихота работы Силиса и участвовал в его вручении ещё одному нынешнему Дон Кихоту – замечательному Юрию Норштейну. Хорошая компания!"